Книга "Поэтика пространства"

В новом переводе «Поэтики пространства» Гастона Башляра, вышедшем в издательстве Ad Marginem Press, главное — продраться сквозь относительно наукообразное предисловие, набитое всякими терминами и понятиями. Его — кстати, и написанное-то, скорее всего, постфактум, — лучше всего считать послесловием. То есть читать уже после того, как освоили основные десять глав, посвященных анализу того, как возникают художественные образы, связанные с обжитыми пространствами, которые Башляр назначает территориями счастья и покоя.

Сначала он анализирует, как и из чего складываются ощущения от дома, в котором жил или живешь, какие эмоции вызывают сад и дерево в саду, какие чувства — чердак, а какие — подвал. Дальше идут ящики, сундуки и шкафы, набитые метафорами внутренней жизни человека, затем гнезда и раковины (жилища не-людей). Небольшие главки, посвященные углам и миниатюрам, проглатываешь на одном дыхании, чтобы потом перейти к более абстрактным ощущениям.

Башляр приводит описания картин Руо и Босха, цитирует письма Ван Гога и Вламинка для того, чтобы показать, откуда, из какого жизненного (читай: творческого) опыта рождаются захватывающие нас сюжеты: хижина с окном, в которой хочется очутиться, равнина или же африканская пустыня. Ибо любые, даже поэтические (словесные), образы на территории воображения превращаются в конкретные картинки, наполненные уже нашим личным опытом. Домами, в которых мы когда-то бывали (особенно важны, разумеется, детские воспоминания), или же странами, куда судьба заносила нас хотя бы однажды.

«Поэтика пространства» и есть анализ того, как те или иные ассоциации включаются в людях, читающих стихи или смотрящих на картины. Точнее, Башляр исследует, почему художники или поэты, изображая лес или деревенскую усадьбу, выбирают именно эти образы, а не какие-то другие. Потому что чердак — ближе к небесам, а подвалы крепко стоят на земле. Потому что дом? нужны нам для защиты, а углы — для одиночества, ну и так далее.

Используя те или иные метафоры, авторы не задумываются о бессознательной работе «чистой сублимации», заставляющей претворять неочевидные знания о роли деталей быта в прекрасные законченные творения. Башляр же прослеживает все эти логические цепочки, как бы восхищаясь простотой творения: так вот же почему, смотрите! И делает это предельно увлекательно!

От «Поэтики пространства» ощутимо, на глазах умнеешь, точнее, развиваешься, так как Башляр дает читателю новое, то, чем мы не обладали раньше, — метод.